Название: Координатор не ошибается
Каноны: "Начало", А. Азимов "Мечты — личное дело каждого"
Размер: мини, 2239 слов
Пейринг/Персонажи: Артур/Имс
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Задание: Социализация
Краткое содержание: В среде авантюристов, орудующих в чужих снах, а также их потенциальных клиентов, некто настойчиво распускает слухи о возможности внедрения идеи в подсознание объекта. Команда, ранее действительно участвовавшая в этом, упорно отрицает саму возможность внедрения. Имс считает необходимым найти источник слухов и устраивается для этого в крупную корпорацию, продающую богатым клиентам заказанные сны, воплощающие их мечты. Артур не разделяет его горячего желания непременно раскрыть источник утечки информации.
Примечание/Предупреждения: отклонение от реалий канонов (изменены отношения героев)
читать дальшеИмс возвращается утром, после напряженной трудовой ночи — как и положено приличному и уважаемому сотруднику «Сны Инкорпорейтед».
И сегодня утром возвращение законопослушного работяги не обошлось без бара.
— Имс, ради бога, зачем ты спер пинту?
— А-а-а-арти, я же вор. Мне необходимо поддерживать квалификацию.
— А на работе своей ты что делаешь?
— Ты уверен, что хочешь это знать? Я в душ.
— В левый!
— Почему?
— Потому что в правый пойду я.
— Мог намываться всю ночь без меня. Даже кораблики пускать.
— Я подумаю об этом.
— Я тебе даже верю.
Артур просыпается, когда внизу у соседки громко и фальшиво отбивают полдень часы, помнящиеся еще Моцарта. Имс приоткрывает один глаз и хватает его за бедро.
— Куда собрался?
— Имс, некоторые люди живут днем.
— Да, кажется, я даже что-то читал об этом. Можешь смеяться, но британские ученые полагают, что такие и в самом деле существуют. Хотя я вот не видел. А ты?
— А я иду готовить завтрак.
— В такую ра-а-а-а-а-а-ань…
— И не вздумай курить в постели.
— Я буду курить на постели.
— Выметайся из спальни немедленно.
— А поцеловать?
Яичница с гренками начинает остывать. Имс появляется в дверях столовой и обреченно констатирует:
— И огурчики порезал одинаковой длины.
Артур молча наливает кофе.
— Что ты делаешь на своей работе?
Имс широко зевает.
— То же, что и всегда. Ворую, разумеется. Хочешь послушать?
— За пару недель, пожалуйста.
— Ты действительно зануда, а ведь говорила мне мама… ладно. Ну, смотри. В вип-офис «Снов» приходят только очень богатые ребята, и желания, должен тебе сказать, у них престранные.
— Тебе пока не удалось меня удивить.
— Серьезно?
— Ничем, кроме того факта, что тебя понесло официально трудоустраиваться с почетным правом платить налоги. Какому государству, кстати?
— Ты уверен, что сейчас это кстати? Кофе мне нальешь?
— Сам справишься.
— Не любишь меня, не жалеешь… А ведь я даже не для себя стараюсь! Перестань делать такое лицо. Ч-черт, ты кофейник на вулкане кипятил? Ну, смотри, с тобой, как с богом, буду предельно честен — за самыми небольшими и незначительными, Арти, исключениями. Смотри. Ставишь ПЭСИВы на админку — не все, конечно… Например, три. Три ставишь на админку, и вот тебе мимо кассы получается… Слушай, ты смотришь на меня, как на ничтожество, мне это не нравится… Да, и чаевые же еще — совершенно официально! Ну, и приходят эти богатые фрики, такое ощущение, что поговорить: говорят, говорят, говорят… Пока один сон настроишь — полночи пройдет. М-м-м… слушай, вот это вкусно, ага… Ты будешь комментировать или вставлять полные ехидного остроумия замечания?
— Нет. Но не вздумай останавливаться.
— О, Арти, я всегда ценил в тебе темперамент больше всего. Не понимаю, почему тебя сравнивают по уровню страсти с замороженной рыбой?
— И не жди, что я буду на это реагировать.
— Ладно. Подожду в другой раз. В общем, приходят, выматывают мне мои нежные нервы, оставляют на чай часа по три полноценных, индивидуальных, дорогих снов со всей обстановкой, говорят — сдачи не надо. Так что приходишь с сотней в кармане, уходишь с пятью…
— А если недостача?
— Ну, закину пару шаблонных снов через кассу, Арти, о чем речь. Но какая натура! Вчера приходил натуральный рождественский дед: борода, очочки… Затребовал компьютерную игру конца прошлого века. Он меня сначала невзлюбил за что-то или просто такой…
— А ведь тебя нельзя не любить.
— Это нормально, Арти, чужих не любят, пока своими не станут… Он мне в первую ночь говорит: давай закрывай кассу и шуруй домой, если до двенадцати не уйдешь — со мной тут ночевать будешь… Ну, я прособирался, а в полночь сетка обвалилась, так я там до утра кукарекал, пока все поднял… А потом он ничего, привык ко мне, прощался так хорошо, базовую коллекцию этой дряни подарил, в Момбасе на такие деньги семь лет можно жить королем.
— В Момбасе на любые деньги можно жить королем.
— Кажется, это ирония!
— А чай разносишь?
— Чай? О да, чай я ношу. Ну, там смена — админ и на кассе паренек. А потом кассир заболел, я тоже кассу освоил. Арти, я честный трудяга, да на таком проходном месте. Приходила одна городская сумасшедшая, одета, как Мэллори у Доминика была, разговаривает громко, руками машет. Говорит: мне надо срочно обратиться к президенту. И диктовала мне, сама не умеет. Все время к нему по имени обращалась. Ну, и там слова такие: наша страна теряет свой дух… старая Европа умирает… а всему виной евреи в администрации… Вот тебе смешно, а я всю ночь с такими. Еще одна приходила: я хочу стать кондитером, мне нужно резюме. Я с ней два часа сидел, она мне диктовала, какими печами умеет пользоваться, какие штуки умеет делать. Я чуть с ума не сошел: жрать же хочется, а она тут… Заплатила в кассу все по ценнику и мне еще два часа оставила и все эти подложки, а я так с ней замаялся — не надо, говорю, ничего, вы же кондитер, человек небогатый, работу, наверное, ищете, не оставляйте, у нас не принято. Так она через два дня приходит такая, в реальнейшей реальности, с кульком разноцветных печенек… забыл, как называются. Похоже на макароны. Да не по вкусу, а название… ну как, черт… не знаешь? Мужик приходил из «Тесла». Он был начальник, тоже кому-то письмо писал, как он работал-работал, а такие-то люди его подставили и теперь растрачивают инвестиции.
— Эберхард!
— А-а-а-арти, мы же не знаем имен клиентов. Но да, разумеется, Эберхард. Я слышал, Маск его там вышиб с треском и закрыл отделение в Детройте?
— От кого это ты слышал?
— Люди видят во сне такие разные вещи, Артур. Так что япошку этого я найду быстро, не сомневайся.
— Почему ты думаешь, это будет японец?
— Он купил компанию, всю целиком. Помнишь, как Сайто…
— Не заставляй меня думать, что ты это всерьез. Сайто купил авиакомпанию, Сайто японец — значит, все сумасшедшие инвесторы тоже японцы. Имс, я впечатлен.
— Артур, ты мне льстишь. Подогрей кофе.
— Сам подогреешь. С каких пор у тебя логика блондинки из фильмов про спецагентов?
— Кто-то слил информацию по внедрению. Мы все еще не знаем, кто это и сколько он за это получил. Все, что мы делаем, — долбим с каменными лицами, что такое невозможно. И это у меня — у меня! — логика блондинки! Прекрасно, Артур, прекрасно.
— Имс, все уже произошло. Ландшафт изменился. Надо строить новую архитектуру с этими исходными…
— Не зная, кто крыса? Хорошо же простоит твоя новая архитектура… Кстати, это не Ариадна? Ее могли банально запугать.
— Ее трудно запугать, поверь мне.
— Нет, ну отчего же. Она ведь архитектор, а, к примеру, памятный нам Нэш, пусть земля ему будет…
— Имс, определенно, ты слишком много времени проводишь в своем прекрасном облике. Может, принесешь мне кофе? Тебе не привыкать.
— А между прочим, очень популярный типаж: такая среднезападная блондинка с белыми зубами, высокого роста, с крупными руками, длинными ногами, чтоб до Канады дойти…
— С размером обуви не меньше сорокового.
— И с бюстом DDD/E34. Размер обуви у тебя в порядке.
— Да-да, я знаю, что у меня есть. У меня остального пока нету, и вживую сымитировать не с кого. Меня интересует именно комплект, а не отдельные запчасти. Ну и образ! Позитивная, улыбчивая, поверхностная, с простовато-провинциальным миловидным лицом. Я б в ней жил, честное слово.
— Прости?
— Мне, конечно, никогда не познать тонкостей, но я полагаю со стороны, что она прекрасна сама по себе. Ей никто не нужен, она как отдельная Вселенная, без привязки и сравнения с другими людьми обоих полов. Как сфинкс, как Статуя Свободы, как Эйфелева башня. А мозг креветки в сочетании с мощной, витальной красотой делают ее, на мой взгляд, фактически неуязвимой для внутренних и внешних негативных факторов. Эта броня лучше ботокса держит лоб гладким, без возмущения морщинками раздумий, рефлексий и размышлений. Без кругов под глазами, как границ реальности после бессонницы, без психосоматики и прочих глупостей…
— Подожди-ка, я запишу за тобой и буду это издавать. После первых же продаж заберу тебя с работы, и будешь сидеть дома, милая.
— Кофе уже нальешь мне, нет?
***
Имс упорно продолжает искать. Артур ждет, когда кончатся: ночь, азарт, запал и вся эта, в общем, абсурдная история.
— В конце концов, это просто небезопасно.
— Арти, детка, ты меня спасешь.
— Не уверен.
— Неужели?
— Послушай, наиболее безопасной является коммуникация с человеком, который действует строго в рамках некоего свода правил, кодекса, известного тебе. Его поведение совершенно предсказуемо. Даже если он может причинить ущерб — ты знаешь, как, когда и почему.
— Кроме тебя, таких больше нет. Ты намерен нудить все утро?
— Заткнись и слушай. Соответственно, опасен человек, у которого нет свода правил, либо этот свод тебе неизвестен. Только для тебя, примитивно: это как попасть в какое-нибудь племя, где, допустим, плевок в лицо — знак расположения, а рукопожатие — смертельное оскорбление, за которое полагается мучительная казнь.
— Это твои маленькие ночные фантазии за сегодня?
— Адонаи, дай мне сил. Так вот. Опаснее всего, конечно, человек, который своими словами и действиями создает иллюзию, что он действует в рамках некоего свода правил, а на самом деле — нет. Из этого следует, что наибольшему риску себя подвергают люди с логикой, которые пребывают в заблуждении, что в принципе есть некий общий для всех кодекс, свод правил, мораль, и все окружающие по умолчанию более-менее руководствуются им.
— Вот видишь, ты только что обоснованно доказал, что мне абсолютно ничего не грозит. Судя по всему, даже честный завтрак. Между прочим, вот так задумываешься, насколько же человек слаб и жалок в этой слабости, и ему во всем и везде необходимы подпорки и костыли правил, положений, инструкций, стереотипов. Он не в состоянии без жуткой амортизации психики воспринимать каждую ситуацию как уникальную, принципиально новую. Его пугает хаос, а ведь это — естественное положение вещей. Как выстрадано в человеке стремление к порядку, к заборам и оградкам, к указателям, к внешнему регулятору и руководству! Только ведь благодаря этому возможна цивилизация из нас, ничтожеств.
— Ты что, подготовился?
— Ты долго говорил, у меня было время собраться. Ну?
— Что?
— «Имс, я впечатлен».
— Да пошел ты нахрен, придурок.
— Иду. Хотя я, ты знаешь, кофе хотел. Ладно, ладно, согласен на твой мерзкий чай.
***
— А рубашка моя где?
— Имеешь в виду любимую или вторую?
— Очень смешно. И под кроватью я уже смотрел.
— Сторож ли я рубашке твоей, Имс?
— Твои где?
— То есть мне — не понадобится?
— Тебе — не понадобится, детка. Ты не идешь. Человек, который на вечеринке-оргии обдолбанных пансексуалов под текилу и маракасы с достоинством усядется во главе стола и будет расстраиваться всем происходящим, сейчас пришелся бы мне в спутники совершенно некстати.
— Я никогда…
— Ты всегда. Ты ведешь себя так на днях рождениях, свадьбах, крестинах, публичных казнях, встрече старых друзей, разборках, девичниках, мальчишниках, похоронах, церковных службах, диспутах, конференциях, выставках, презентациях, банкетах, фуршетах — короче, где угодно, в присутствии кого угодно, каких угодно позиций по каким угодно вопросам с какими угодно ориентациями в любой точке земного шара или интернета. Свободная постановка задачи.
— Имс…
— Не говори ничего, детка, я знаю. Ты впечатлен. Но не расстраивайся, всегда найдется кто-то, кем быть наверняка хуже.
— Имс.
— Просто стандартные ситуации, в которых у людей вырабатывается дофамин, на тебя действуют иначе. И я, между прочим, не только про секс.
— Ясно. Кобб.
— С чего ты…
— И когда?
— Ты даже не заметишь…
— Я не замечу. Я — не замечу! С чего бы мне замечать человека, которому жмут чужие трусы и который вечно лезет в чужие дела, не разобравшись толком в своих! И что ты надеешься от него услышать?
— Просто милая встреча двух старых друзей.
— Никак не успокоишься со своими розысками.
— Арти, я вообще на редкость спокойный человек.
— А я — апостол Михаил.
— Одно лицо! А я-то все думаю…
— Имс!
— Артур! Не волнуйся, мне известно, что память — прекрасный фальсификатор. Я возьму эту?
— Всего лишь опыт. Попробуй, меняет взгляд на вещи. Имс, это моя рубашка.
— Да-да. Я ненадолго. Кстати, куда посоветуешь пойти?
— Никуда.
— А адрес?
— Имс! Я еще должен искать, куда вам пойти?
— Зато будешь точно знать, по каким зловонным переулкам искать милую своему сердцу рубашку после полуночи.
— Какой, к черту, полуночи? Два коктейля и бессмысленный разговор — это час времени!
— Полтора.
— Имс!
— Артур, ты мне прямо-таки льстишь. Клянусь, я буду осторожен, как малютка в белых гольфах на прогулке.
— По коровьей ферме.
— Наш мирок очень, очень узок и мерзок. И в том, чтобы разыскать умника, который болтает о реализованном внедрении, не помешало бы проявить заинтересованность не только мне, но и всем, кто там был. Не скучай!
Внизу хлопает дверь, и Артур привычно морщится. Через час он варит себе кофе. Потом просматривает в ускоренном режиме все паттерны снов, которые Имс успел стащить у «Снов». Потом пересматривает некоторые медленно и вдумчиво. В вечерних дворах включают радиолы и готовятся к ужину. Артур варит кофе. И еще кофе. И еще. Небо над крышами становится серо-розовым, затем темнеет. Артур молча смотрит на первые бледные звезды. В половине второго он открывает крышку ноутбука и запускает «Координатора». В конце концов, если Имс так уперся… а, черт с ним. Найдется крыса, никуда не денется. И сдал, разумеется, не архитектор, а купил, само собой, не японец… Что ж… Корпорации уровня «Снов» оплошностей не прощают, но Артур не делает ошибок. Координатор не ошибается. При всей полноте информации, разумеется. В начале пятого ночи, Артур с хрустом потягивается и идет сварить еще кофе.
Когда он поднимает глаза на большие уродливые часы в стиле модерн, лицо его странно меняется.
Каноны: "Начало", А. Азимов "Мечты — личное дело каждого"
Размер: мини, 2239 слов
Пейринг/Персонажи: Артур/Имс
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Задание: Социализация
Краткое содержание: В среде авантюристов, орудующих в чужих снах, а также их потенциальных клиентов, некто настойчиво распускает слухи о возможности внедрения идеи в подсознание объекта. Команда, ранее действительно участвовавшая в этом, упорно отрицает саму возможность внедрения. Имс считает необходимым найти источник слухов и устраивается для этого в крупную корпорацию, продающую богатым клиентам заказанные сны, воплощающие их мечты. Артур не разделяет его горячего желания непременно раскрыть источник утечки информации.
Примечание/Предупреждения: отклонение от реалий канонов (изменены отношения героев)
читать дальшеИмс возвращается утром, после напряженной трудовой ночи — как и положено приличному и уважаемому сотруднику «Сны Инкорпорейтед».
И сегодня утром возвращение законопослушного работяги не обошлось без бара.
— Имс, ради бога, зачем ты спер пинту?
— А-а-а-арти, я же вор. Мне необходимо поддерживать квалификацию.
— А на работе своей ты что делаешь?
— Ты уверен, что хочешь это знать? Я в душ.
— В левый!
— Почему?
— Потому что в правый пойду я.
— Мог намываться всю ночь без меня. Даже кораблики пускать.
— Я подумаю об этом.
— Я тебе даже верю.
Артур просыпается, когда внизу у соседки громко и фальшиво отбивают полдень часы, помнящиеся еще Моцарта. Имс приоткрывает один глаз и хватает его за бедро.
— Куда собрался?
— Имс, некоторые люди живут днем.
— Да, кажется, я даже что-то читал об этом. Можешь смеяться, но британские ученые полагают, что такие и в самом деле существуют. Хотя я вот не видел. А ты?
— А я иду готовить завтрак.
— В такую ра-а-а-а-а-а-ань…
— И не вздумай курить в постели.
— Я буду курить на постели.
— Выметайся из спальни немедленно.
— А поцеловать?
Яичница с гренками начинает остывать. Имс появляется в дверях столовой и обреченно констатирует:
— И огурчики порезал одинаковой длины.
Артур молча наливает кофе.
— Что ты делаешь на своей работе?
Имс широко зевает.
— То же, что и всегда. Ворую, разумеется. Хочешь послушать?
— За пару недель, пожалуйста.
— Ты действительно зануда, а ведь говорила мне мама… ладно. Ну, смотри. В вип-офис «Снов» приходят только очень богатые ребята, и желания, должен тебе сказать, у них престранные.
— Тебе пока не удалось меня удивить.
— Серьезно?
— Ничем, кроме того факта, что тебя понесло официально трудоустраиваться с почетным правом платить налоги. Какому государству, кстати?
— Ты уверен, что сейчас это кстати? Кофе мне нальешь?
— Сам справишься.
— Не любишь меня, не жалеешь… А ведь я даже не для себя стараюсь! Перестань делать такое лицо. Ч-черт, ты кофейник на вулкане кипятил? Ну, смотри, с тобой, как с богом, буду предельно честен — за самыми небольшими и незначительными, Арти, исключениями. Смотри. Ставишь ПЭСИВы на админку — не все, конечно… Например, три. Три ставишь на админку, и вот тебе мимо кассы получается… Слушай, ты смотришь на меня, как на ничтожество, мне это не нравится… Да, и чаевые же еще — совершенно официально! Ну, и приходят эти богатые фрики, такое ощущение, что поговорить: говорят, говорят, говорят… Пока один сон настроишь — полночи пройдет. М-м-м… слушай, вот это вкусно, ага… Ты будешь комментировать или вставлять полные ехидного остроумия замечания?
— Нет. Но не вздумай останавливаться.
— О, Арти, я всегда ценил в тебе темперамент больше всего. Не понимаю, почему тебя сравнивают по уровню страсти с замороженной рыбой?
— И не жди, что я буду на это реагировать.
— Ладно. Подожду в другой раз. В общем, приходят, выматывают мне мои нежные нервы, оставляют на чай часа по три полноценных, индивидуальных, дорогих снов со всей обстановкой, говорят — сдачи не надо. Так что приходишь с сотней в кармане, уходишь с пятью…
— А если недостача?
— Ну, закину пару шаблонных снов через кассу, Арти, о чем речь. Но какая натура! Вчера приходил натуральный рождественский дед: борода, очочки… Затребовал компьютерную игру конца прошлого века. Он меня сначала невзлюбил за что-то или просто такой…
— А ведь тебя нельзя не любить.
— Это нормально, Арти, чужих не любят, пока своими не станут… Он мне в первую ночь говорит: давай закрывай кассу и шуруй домой, если до двенадцати не уйдешь — со мной тут ночевать будешь… Ну, я прособирался, а в полночь сетка обвалилась, так я там до утра кукарекал, пока все поднял… А потом он ничего, привык ко мне, прощался так хорошо, базовую коллекцию этой дряни подарил, в Момбасе на такие деньги семь лет можно жить королем.
— В Момбасе на любые деньги можно жить королем.
— Кажется, это ирония!
— А чай разносишь?
— Чай? О да, чай я ношу. Ну, там смена — админ и на кассе паренек. А потом кассир заболел, я тоже кассу освоил. Арти, я честный трудяга, да на таком проходном месте. Приходила одна городская сумасшедшая, одета, как Мэллори у Доминика была, разговаривает громко, руками машет. Говорит: мне надо срочно обратиться к президенту. И диктовала мне, сама не умеет. Все время к нему по имени обращалась. Ну, и там слова такие: наша страна теряет свой дух… старая Европа умирает… а всему виной евреи в администрации… Вот тебе смешно, а я всю ночь с такими. Еще одна приходила: я хочу стать кондитером, мне нужно резюме. Я с ней два часа сидел, она мне диктовала, какими печами умеет пользоваться, какие штуки умеет делать. Я чуть с ума не сошел: жрать же хочется, а она тут… Заплатила в кассу все по ценнику и мне еще два часа оставила и все эти подложки, а я так с ней замаялся — не надо, говорю, ничего, вы же кондитер, человек небогатый, работу, наверное, ищете, не оставляйте, у нас не принято. Так она через два дня приходит такая, в реальнейшей реальности, с кульком разноцветных печенек… забыл, как называются. Похоже на макароны. Да не по вкусу, а название… ну как, черт… не знаешь? Мужик приходил из «Тесла». Он был начальник, тоже кому-то письмо писал, как он работал-работал, а такие-то люди его подставили и теперь растрачивают инвестиции.
— Эберхард!
— А-а-а-арти, мы же не знаем имен клиентов. Но да, разумеется, Эберхард. Я слышал, Маск его там вышиб с треском и закрыл отделение в Детройте?
— От кого это ты слышал?
— Люди видят во сне такие разные вещи, Артур. Так что япошку этого я найду быстро, не сомневайся.
— Почему ты думаешь, это будет японец?
— Он купил компанию, всю целиком. Помнишь, как Сайто…
— Не заставляй меня думать, что ты это всерьез. Сайто купил авиакомпанию, Сайто японец — значит, все сумасшедшие инвесторы тоже японцы. Имс, я впечатлен.
— Артур, ты мне льстишь. Подогрей кофе.
— Сам подогреешь. С каких пор у тебя логика блондинки из фильмов про спецагентов?
— Кто-то слил информацию по внедрению. Мы все еще не знаем, кто это и сколько он за это получил. Все, что мы делаем, — долбим с каменными лицами, что такое невозможно. И это у меня — у меня! — логика блондинки! Прекрасно, Артур, прекрасно.
— Имс, все уже произошло. Ландшафт изменился. Надо строить новую архитектуру с этими исходными…
— Не зная, кто крыса? Хорошо же простоит твоя новая архитектура… Кстати, это не Ариадна? Ее могли банально запугать.
— Ее трудно запугать, поверь мне.
— Нет, ну отчего же. Она ведь архитектор, а, к примеру, памятный нам Нэш, пусть земля ему будет…
— Имс, определенно, ты слишком много времени проводишь в своем прекрасном облике. Может, принесешь мне кофе? Тебе не привыкать.
— А между прочим, очень популярный типаж: такая среднезападная блондинка с белыми зубами, высокого роста, с крупными руками, длинными ногами, чтоб до Канады дойти…
— С размером обуви не меньше сорокового.
— И с бюстом DDD/E34. Размер обуви у тебя в порядке.
— Да-да, я знаю, что у меня есть. У меня остального пока нету, и вживую сымитировать не с кого. Меня интересует именно комплект, а не отдельные запчасти. Ну и образ! Позитивная, улыбчивая, поверхностная, с простовато-провинциальным миловидным лицом. Я б в ней жил, честное слово.
— Прости?
— Мне, конечно, никогда не познать тонкостей, но я полагаю со стороны, что она прекрасна сама по себе. Ей никто не нужен, она как отдельная Вселенная, без привязки и сравнения с другими людьми обоих полов. Как сфинкс, как Статуя Свободы, как Эйфелева башня. А мозг креветки в сочетании с мощной, витальной красотой делают ее, на мой взгляд, фактически неуязвимой для внутренних и внешних негативных факторов. Эта броня лучше ботокса держит лоб гладким, без возмущения морщинками раздумий, рефлексий и размышлений. Без кругов под глазами, как границ реальности после бессонницы, без психосоматики и прочих глупостей…
— Подожди-ка, я запишу за тобой и буду это издавать. После первых же продаж заберу тебя с работы, и будешь сидеть дома, милая.
— Кофе уже нальешь мне, нет?
***
Имс упорно продолжает искать. Артур ждет, когда кончатся: ночь, азарт, запал и вся эта, в общем, абсурдная история.
— В конце концов, это просто небезопасно.
— Арти, детка, ты меня спасешь.
— Не уверен.
— Неужели?
— Послушай, наиболее безопасной является коммуникация с человеком, который действует строго в рамках некоего свода правил, кодекса, известного тебе. Его поведение совершенно предсказуемо. Даже если он может причинить ущерб — ты знаешь, как, когда и почему.
— Кроме тебя, таких больше нет. Ты намерен нудить все утро?
— Заткнись и слушай. Соответственно, опасен человек, у которого нет свода правил, либо этот свод тебе неизвестен. Только для тебя, примитивно: это как попасть в какое-нибудь племя, где, допустим, плевок в лицо — знак расположения, а рукопожатие — смертельное оскорбление, за которое полагается мучительная казнь.
— Это твои маленькие ночные фантазии за сегодня?
— Адонаи, дай мне сил. Так вот. Опаснее всего, конечно, человек, который своими словами и действиями создает иллюзию, что он действует в рамках некоего свода правил, а на самом деле — нет. Из этого следует, что наибольшему риску себя подвергают люди с логикой, которые пребывают в заблуждении, что в принципе есть некий общий для всех кодекс, свод правил, мораль, и все окружающие по умолчанию более-менее руководствуются им.
— Вот видишь, ты только что обоснованно доказал, что мне абсолютно ничего не грозит. Судя по всему, даже честный завтрак. Между прочим, вот так задумываешься, насколько же человек слаб и жалок в этой слабости, и ему во всем и везде необходимы подпорки и костыли правил, положений, инструкций, стереотипов. Он не в состоянии без жуткой амортизации психики воспринимать каждую ситуацию как уникальную, принципиально новую. Его пугает хаос, а ведь это — естественное положение вещей. Как выстрадано в человеке стремление к порядку, к заборам и оградкам, к указателям, к внешнему регулятору и руководству! Только ведь благодаря этому возможна цивилизация из нас, ничтожеств.
— Ты что, подготовился?
— Ты долго говорил, у меня было время собраться. Ну?
— Что?
— «Имс, я впечатлен».
— Да пошел ты нахрен, придурок.
— Иду. Хотя я, ты знаешь, кофе хотел. Ладно, ладно, согласен на твой мерзкий чай.
***
— А рубашка моя где?
— Имеешь в виду любимую или вторую?
— Очень смешно. И под кроватью я уже смотрел.
— Сторож ли я рубашке твоей, Имс?
— Твои где?
— То есть мне — не понадобится?
— Тебе — не понадобится, детка. Ты не идешь. Человек, который на вечеринке-оргии обдолбанных пансексуалов под текилу и маракасы с достоинством усядется во главе стола и будет расстраиваться всем происходящим, сейчас пришелся бы мне в спутники совершенно некстати.
— Я никогда…
— Ты всегда. Ты ведешь себя так на днях рождениях, свадьбах, крестинах, публичных казнях, встрече старых друзей, разборках, девичниках, мальчишниках, похоронах, церковных службах, диспутах, конференциях, выставках, презентациях, банкетах, фуршетах — короче, где угодно, в присутствии кого угодно, каких угодно позиций по каким угодно вопросам с какими угодно ориентациями в любой точке земного шара или интернета. Свободная постановка задачи.
— Имс…
— Не говори ничего, детка, я знаю. Ты впечатлен. Но не расстраивайся, всегда найдется кто-то, кем быть наверняка хуже.
— Имс.
— Просто стандартные ситуации, в которых у людей вырабатывается дофамин, на тебя действуют иначе. И я, между прочим, не только про секс.
— Ясно. Кобб.
— С чего ты…
— И когда?
— Ты даже не заметишь…
— Я не замечу. Я — не замечу! С чего бы мне замечать человека, которому жмут чужие трусы и который вечно лезет в чужие дела, не разобравшись толком в своих! И что ты надеешься от него услышать?
— Просто милая встреча двух старых друзей.
— Никак не успокоишься со своими розысками.
— Арти, я вообще на редкость спокойный человек.
— А я — апостол Михаил.
— Одно лицо! А я-то все думаю…
— Имс!
— Артур! Не волнуйся, мне известно, что память — прекрасный фальсификатор. Я возьму эту?
— Всего лишь опыт. Попробуй, меняет взгляд на вещи. Имс, это моя рубашка.
— Да-да. Я ненадолго. Кстати, куда посоветуешь пойти?
— Никуда.
— А адрес?
— Имс! Я еще должен искать, куда вам пойти?
— Зато будешь точно знать, по каким зловонным переулкам искать милую своему сердцу рубашку после полуночи.
— Какой, к черту, полуночи? Два коктейля и бессмысленный разговор — это час времени!
— Полтора.
— Имс!
— Артур, ты мне прямо-таки льстишь. Клянусь, я буду осторожен, как малютка в белых гольфах на прогулке.
— По коровьей ферме.
— Наш мирок очень, очень узок и мерзок. И в том, чтобы разыскать умника, который болтает о реализованном внедрении, не помешало бы проявить заинтересованность не только мне, но и всем, кто там был. Не скучай!
Внизу хлопает дверь, и Артур привычно морщится. Через час он варит себе кофе. Потом просматривает в ускоренном режиме все паттерны снов, которые Имс успел стащить у «Снов». Потом пересматривает некоторые медленно и вдумчиво. В вечерних дворах включают радиолы и готовятся к ужину. Артур варит кофе. И еще кофе. И еще. Небо над крышами становится серо-розовым, затем темнеет. Артур молча смотрит на первые бледные звезды. В половине второго он открывает крышку ноутбука и запускает «Координатора». В конце концов, если Имс так уперся… а, черт с ним. Найдется крыса, никуда не денется. И сдал, разумеется, не архитектор, а купил, само собой, не японец… Что ж… Корпорации уровня «Снов» оплошностей не прощают, но Артур не делает ошибок. Координатор не ошибается. При всей полноте информации, разумеется. В начале пятого ночи, Артур с хрустом потягивается и идет сварить еще кофе.
Когда он поднимает глаза на большие уродливые часы в стиле модерн, лицо его странно меняется.
@темы: мини, кроссоверы, Инсепшн, ФБ-15