Нарушать правила

[carcharhina]

Название: Нарушать правила
fandom Neverland 2014
Размер: драббл, 993 слова
Пейринг/Персонажи: Венди Дарлинг, Питер Пэн
Категория: джен
Жанр: АУ
Рейтинг: G
Примечание: Венди выросла

Венди Дарлинг, старший ординатор в Кардиффской детской больнице, чаще всего проводит выходные на побережье Бристольского залива, хотя редко уезжает дальше Барри с его нежной скукой благополучной провинции: бензин стоит дорого. Если Венди не будет экономной, ей не удастся съездить на Рождество к родителям в Лондон.

Дорога на запад недавно отремонтирована и отменно закатана. Прерывистая разметка сливается в сплошную, лес пахнет потекшей смолой, тонкие сосны стоят по щиколотку в подсохшем мхе. Венди кладет вторую руку на руль. Нет никакого смысла рисковать без причины.

Это старая дорога, ее укладывали в середине прошлого века, перед войной, и под асфальтом чувствуются стыки бетонных плит. Над застывшим в безветрии озером высится шпиль серой каменной церкви, по правую руку начинаются заброшенные яблоневые сады, за переездом — кладбище, совсем свежие цветы прямо у дороги. Сразу за озером частная школа для мальчиков. Футбольное поле потерялось в траве, на деревянные ворота повязана полинявшая и выгоревшая ленточка. Снова кладбище, снова справа, ухоженное, аккуратное и в цветах. «Надо будет посмотреть процент детской смертности в этом округе», — неожиданно думает Венди.

Маяк зарос лесом, днем его не видно. Венди останавливает инспектор, молодой мальчишка, полный осознания важности своей работы, и она улыбается ему устало и благожелательно. Расправив широкие крылья, скользит чайка. Он подносит руку к виску и старательно, четко представляется: «Джеймс Старки, мэм, дорожное управление Уэльса». Она протягивает документы, сжав в кулаке, ладонью вниз. Ей хочется сложить руки, прижав их к лицу. «Если я сейчас засмеюсь или закричу, он испугается? — думает Венди. — Не стоит больше брать три ночных смены подряд. Дети чаще всего умирают ночью».

В просветах между деревьями прыгает расплавленное солнце. По радио говорят уже только по-валлийски, на остановках стоят женщины в цветастых платьях и косынках. Один за другим уходят направо, к воде, съезды грунтовых дорог, их края осыпаются камнями в наступающий лес.

Венди паркует свою голубую мини на небольшой площадке у входа в национальный парк. Продавец горячих сосисок, Вилли Джукс, привычно кивает ей: «Добрый день, мэм! Вам, как всегда, ничего, спасибо, и главное, никакого этого ужасного острого кетчупа, верно? — он закашливается, прикрывая рот рукой в потрепанной перчатке с обрезанными пальцами. — Как дела в столице, мэм?» «Здравствуйте, Уильям. Наденьте шарф, сегодня сильный ветер. И прекращайте курить». «Прекращайте курить, да… — Спускаясь к воде, Венди слышит, как он ворчит ей вслед: - Прекращайте курить. Эти столичные дамочки воображают, что они все могут поправить тут своими указаниями… Не пей больше пива, Уилл, сходи в церковь, Уилл… курил и буду курить!»

Ветер вздыбил в бухте высокую волну, она захлестывает камни волнореза. На песке шишки и сжавшаяся, спаленная солнцем хвоя. Рыжая такса бегает, скуля, вдоль линии прибоя, отпрыгивая от бросающейся ей на лапы пены. «Ну что ты нас позоришь, Лилли, — уныло уговаривает ее хозяин в больших тяжелых очках. Он стоит по пояс в воде, волны разбиваются о спину, брызги поставили торчком волосы. - Леди же вон смотрит, неловко». «Я не леди, — таинственно говорит Венди скорее собаке, чем хозяину, — я доктор!» «Ну вот, — гнет свое хозяин, — даже доктор бы не испугалась, а ты?» Такса смотрит на Венди с отчаянием, приседает на задние лапы и кидается с размаху в воду. Первая же волна переворачивает ее; розовое брюшко, поджатые задние лапы и хвост взлетают над закурчавившимся гребнем.

Венди аккуратно снимает мягкую зеленую куртку, футболку и джинсы, ставит кроссовки строго параллельно друг другу, носочки кладет внутрь. Она бросается в холодную волну, зажмурившись; отталкивается от обросшего мягкой зеленой тиной камня, делает несколько широких взмахов руками и переворачивается. В тишине в толщу беснующейся воды ложатся пласты дрожащего солнца. Венди чудится темное, обросшее дно корабля, а рядом — шлюпки, в голове звучат склянки и унылый голос, тянущий «Йо-хо-хо-о…»

В волосы набился песок, и Венди думает: «Надо подстричься. Я ведь могу обрезать волосы и сама». Лилли и хозяин сидят, обнявшись, под старым пыльным покрывалом. Венди вдруг вспоминает, что не взяла полотенце. Горячие лучи сразу прихватывают кожу, становится ясно, что к вечеру будут саднить плечи. Она одевается и идет берегом, увязая в мокром крупном песке. Широкое весной и осенью русло небольшой речки абсолютно сухо. Венди взбирается на осыпающийся берег и оборачивается, прикрыв глаза рукой.

Вот лето, и мальчишки попадали бессильно на песок, раскинув руки и ноги, укатился и пляшет по волне мяч. Вот осень, морская трава высохла и разламывается с хрустом, на мокрой полосе вдоль берега остаются следы велосипедных шин и подошв кед разных размеров, пахнет дымом, последние крупные желтые бабочки упрямо лезут высоко вверх. Вот зима, залив хрипло дышит, поднимается и опускается плотное ледяное крошево, ветер залезает в уши, сползает красной коркой под нос. Вот весна, и солнечная дорожка легла до самого дальнего камня, ноги сводит от холода, и решиться плыть туда можно только на спор.

У воды переминаются двое парней лет десяти-двенадцати. «А ну, — говорит доктор Дарлинг гнусаво, потому что какие-то воспоминания все же попали в нос и предательски потекли, — что, слабо?» Они переглядываются и прыгают в воду, один все же немного раньше другого. Мальчишки, они будут такими всегда.

На горке над заливом небольшая деревушка, на оштукатуренных домиках облупилась краска. Там соседка с утра кричит: "Миссис Лестер! У вас сахар есть?" А та, другая, глухая совсем, переспрашивает: "А?" И снова кричат: "Сахар! Сахар! Сахар есть у вас, сахар? Молли Роуз, бездельница, уже закрыла лавку!" Грейс Лестер говорит: "Ничего не понимаю", пожимает плечами и идет срезать розы, у которых за ночь пожелтели лепестки. У таких толстых старух, пропахших котом, валерьянкой и бальзамом, всегда тошнотворно ухоженный сад, не сад даже, а огород, и розы растут на грядках. Они сдают в благотворительные магазины вещи, пахнущие лежалой губкой для посуды, и у них нет внуков.

— Простите, мисс…

Венди резко втягивает воздух, оборачиваясь.

— Извините меня, не хотел вас напугать. Простите. Вы же здесь живете? Не подскажете мне, где ближайшая заправка? Боюсь, не дотяну до Кардиффа. — Он стоит спиной к солнцу, и Венди не видит его лица.

— Да, за Барри, вам придется объехать весь городок, в центре почти везде одностороннее…

— У меня очень мало бензина.

— Тогда не знаю, что вам посоветовать. Нельзя же нарушать правила…

— О, это очень просто. Я вас научу. — Он протягивает руку, и Венди медленно подает ему свою.

— Питер Пенбридж. Я пилот.

— Венди Дарлинг, — говорит она, пытаясь вспомнить что-то, чего никогда и не было вовсе.